— Думаю, что мне удалось избежать встречи с ними, — сказала она, передавая ему нож.
Он спрятал его в кожаный футляр, не отводя от нее проницательного, острого взгляда. Она почувствовала, как загораются ее щеки, как жаль, что убрать предательский румянец невозможно.
— Можете взять любое каноэ и завтрашним утром отправиться обратно в Сантарен, как раз поспеете к обеду.
Кейт стиснула кулачки.
— Вы специально хотели запугать меня, да?
— Вы думаете, что я вас обманывал?
Она понимала, что все, что он говорил, было правдой.
— Я думаю, вы хотите запугать меня, чтобы…
— Не двигайтесь.
Кейт похолодела от сурового тона Девлина Маккейна.
— Что такое?
И тут она почувствовала мягкое прикосновение к своей шее. Что-то ползло по ее телу!
— Кейт, стойте спокойно.
Девлин подошел ближе, его глаза превратились в щелочки, его лицо было очень сурово.
Она почувствовала, как лохматые лапы прошлись по ее ключице и скользнули в расстегнутый воротник блузки. Ей ужасно захотелось закричать, но ее горло сжалось, подавив крик, и с ее губ сорвалось что-то вроде всхлипывания.
— Не волнуйся, милая. — Девлин расстегивал ее блузку, очень осторожно освобождая перламутровые пуговицы от петель. Она вся дрожала, от страха — от настоящего, неотвязного, — у нее начался шок.
— Не шевелись, милая. Пожалуйста, не шевелись. Все будет в порядке.
Нежные лапы копошились около кромки ее лифчика. Кейт закусила нижнюю губу, жалкий плаксивый стон сорвался с ее губ. Она посмотрела на Девлина, слушая, как он снова и снова говорит ей, что все будет хорошо, ища у него защиты, молясь чтобы он избавил ее от этого холодящего душу кошмара.
Девлин медленно раздвинул блузку. Она посмотрела вниз. На верху ее лифчика сидел страшный коричневый паук, одна его длинная нога вытянулась вперед, ощупывая кружевной край. Ее бросило в жар. У нее перехватило дыхание, но она оставалась недвижимой. Если он укусит ее, она умрет. Здесь, в этом Богом забытом месте.
Ловким щелчком Девлин сбил паука, который упал куда-то в сторону. У Кейт подкашивались ноги.
— Он не укусил вас? — спросил он, беря ее за плечо.
Его хватка была крепкой, но все-таки странно нежной, почти ласковой. Укусил ли он ее? Она и сама не знала. Она хотела ответить, но язык ей не повиновался. Все, что у нее получилось, когда она открыла рот, было жалкое рыдание. Она вся дрожала.
Он нежно взял ее за подбородок и приподнял ей голову, осматривая шею. Потом его пальцы оттянули верх лифчика, коснувшись холмиков ее грудей. Там, где мгновение назад она ощущала смертельный холод, запылал жар.
Она смотрела на длинные бронзовые пальцы, вжавшиеся в ее бледную кожу. В поисках укуса он почти совсем снял ее лифчик, и его пальцы коснулись мягкого полушария ее груди, тонкий хлопок, прозрачный от пота, прилип к ее коже, сквозь него просвечивали розовые тени сосков. Видя, куда пробирается его рука, она затрепетала. Кончики ее сосков напряглись и покалывали, это ее испугало. И, однако, она все еще не двигалась.
— Я не вижу никаких следов, — сказал он, убирая свои руки.
Она по-прежнему не двигалась. Может, это был шок. Или она хотела, чтобы он прикоснулся к ней снова? Он поднял глаза, встретившись с ней взглядом. В его серебряно-голубых глазах она увидела облегчение и еще что-то. Неужели он боялся за нее?
Солнце проплыло над ней, опаляя ее влажную кожу, лаская ее почти неприкрытые груди. Интересно, что солнце хочет сделать с ее обнаженным телом?
И что будет, если этот мужчина не будет сдерживать себя и дотронется до нее снова? Мужчина, касающийся женщины. Женщина, касающаяся мужчины. Так уж повелось от века. Плоть, нежно скользящая по плоти. Что же это такое?
Под полями своей темно-коричневой шляпы он сощурил глаза. Его чувственные губы раздвинулись, он был так близко, что она могла ощущать теплое дыхание около своего рта. Ей нравился запах его дыхания. И вкус его губ. Его волосы взвивались под ветром, дразня ее, побуждая ее дотронуться до шелковой шевелюры.
Понимал ли он, что она чувствует? Понимал ли он, что она жаждет, чтобы он обнял ее? О небеса, она желала, чтобы этот человек поцеловал ее. Она хотела, чтобы этот человек прижал ее к своему телу, ее напряженные груди к своей крепкой груди.
И он понимал. О да, он понимал. Она заметила внезапный проблеск в его глазах, почувствовала, как напряглось его тело в ответ на ее собственное возбуждение. Но ее это не беспокоило. Она чувствовала себя восхитительно порочной.
— Кейт, — прошептал он, кладя руку ей на плечо, проводя пальцами по ее затылку.
Кейт задрожала. Она хотела приблизиться к нему, но не могла сдвинуться с места. Все это было таким новым для нее.
Он поднял большой палец, проведя им по ее подбородку.
— Я не хочу, чтобы что-нибудь случилось с тобой. Поцелуй меня, думала она. Пожалуйста. Обними меня и поцелуй.
Он пробежал взглядом по изгибу ее губ. Она раздвинула их в ожидании. Он опустил глаза на ее груди, и она почувствовала, что тянется к нему, приближается, неосознанно, умоляюще. При всей ее неопытности она понимала, что только он способен унять боль, пульсировавшую в ее грудях.
Он сделал глубокий вздох и помотал головой, как будто хотел стряхнуть с себя наваждение.
— Я схожу с ума, — прошептал он, отступая назад. Сходит с ума. И она тоже, должно быть, не в себе.
О небеса, что случилось с ней? Она вдруг почувствовала себя униженной, ледяная волна, нахлынувшая на ее тело, заставила ее задрожать.
— Берите каноэ завтрашним утром. Возвращайтесь в Сантарем.
Она запахнула свою блузку и застегнула пуговицы, и только потом заговорила, пытаясь унять дрожь в пальцах.
— Я совсем не испугалась, мистер Маккейн.
Когда она посмотрела на Девлина, на его нахмуренном лице был написан гнев, такой силы, ч го отпугнул бы и взрослого ягуара.
— Зарубите кое-что себе на носу, профессор. Века цивилизации накладывают лишь небольшой налет благородства на человеческое существо. Внутри мы все те же люди, что жили в пещерах. И такие места, как это, снимают с нас этот налет.
— На некоторых этот налет тоньше, чем на других.
— Да, вот тут я с вами согласен. — Девлин улыбнулся, легкий изгиб его губ немного смягчил его злость. — Будьте осторожны с вашей игрой, профессор. Я совсем не тот истинный английский джентльмен, к которым вы привыкли. Один шаг, и назад пути не будет.
Кейт смотрела ему вслед, когда он уходил от нее, борясь с желанием броситься на песок и разрыдаться. Она вела себя как последняя дурочка, предлагала себя этому мужчине, разве что молча. Она, должно быть, помешалась!
Долгое время она сидела на берегу, под тенью одинокой пальмы, наблюдая за остальными, боясь, что кто-нибудь подойдет к ней. Она не хотела ни с кем разговаривать.
